Деревня Нармонка, Менгер тож
Нармонка – это древнее поселение на Лихом болоте, до появления здесь русских поселенцев носившее название Менгер. Это название сохранялось в памяти людей и даже использовалось в документах в качестве второго обозначения деревни вплоть до конца XIX века. Новое название дали владельцы земли – Нармацкие, появившиеся здесь не позднее середины XVII века. Сначала деревня так и называлась Нармацкая (иногда Нарманская), скорее всего с ударением на «а» в третьем слоге. К XIX веку народ перенёс ударение на первый слог и добавил суффикс «ка», используемый в русском языке для перехода от прилагательного, обозначающего характерный признак, к существительному.
Вспомним имена этих Нармацких из XVII века, имеющих вотчину в деревне Менгер - Андрей, Василий, Офимья и Савин Афанасьевы и Тимофей Иванов. Чьи потомки закрепились в этом селении, пока не установлено. Первые метрические записи по Нармонке (приход села Карадули) с указанием владельцев крестьян относятся к 1737 году. Тем не менее, имя одного помещика, владевшего крестьянами в Нармонке, по крайней мере, с 1723 по 1751 год (а, скорее всего, до конца 50-х годов), можно назвать. Это Кирилл Тимофеевич Нармацкий.
Годы его жизни точно установить трудно. В списках помещиков Казанского уезда 1678 года [1] Кирилл Тимофеев Нармацкий указан в группе помещиков «без окладу». В 1723 году он уже распоряжался своими крепостными из деревни Менгер [2]. В 1751 году Кирилл Тимофеевич боролся с Андреем Петровичем Нармацким за имение П.А. Спичинской в соседней деревне Астраханка [3]. Диапазон лет, охваченный документами [1-3], очень большой – 73 года. Либо речь идёт о разных Кириллах Тимофеевичах, либо в 1678 году этому помещику было очень мало лет или в 1751 году очень много. Но самое непонятное заключается в том, что имя Кирилла Тимофеевича Нармацкого ни разу не встретилось в метрических записях д. Мергер, хотя в [3] он позиционировал себя как помещика этой деревни. Кстати, там же он утверждал, что он и умерший владелец Астраханки Андрей Фёдорович Нармацкий (отец П.А. Спичинской) были потомками (причём, последними из этой ветки рода) Степана Фёдоровича Нармацкого, внука Степана Ярцева Нармацкого, владимирского сына боярского. Его в Казань вместе с его братом Шарапом якобы сослал грозный царь Иван IV Васильевич. Насколько можно верить этому утверждению, сказать трудно. В Писцовой книге Казанского уезда середины XVI века [4] имя Шарапа Фёдоровича Нармацкого обнаружено, а вот Степан Фёдорович там не найден.
Итак, в метрических книгах первой половины XVIII века крестьяне Нармонки, принадлежащие Нармацким, не фиксируются. Но в 1759 году вдруг появляется запись с участием крестьянина помещицы Анисьи Кирилловны Нармацкой. И если запись с именем этой женщины единична, то появившееся в 1757 году имя помещика отставного капрала Стефана Пилюгина повторяется в метрических записях 1758 и 1759 годов. Связать этих двух людей удалось благодаря списку казанских дворян конца 60-х - начала 70-х годов, опубликованному Корсаковым [5]. Там есть информация, что капральская вдова Анисья Пилюгина владеет 1 ревизской душой в деревне Менгер по Ногайской дороге. Неудивительно, что при таком количестве крепостных крестьян имя помещика редко встречается в метрических записях. В 60-х годах и позже Пилюгины в приходских книгах сел Карадули и Астраханки не обнаружены.
Зато в книгах 1763-65 годов в качестве помещика деревни Нармацкой фиксируется бригадир Василий Григорьевич Палчиков. Палчиковы владели крестьянами в деревне Мурма (или Нурма, приход села Селенгуши). Появились они там в результате женитьбы 30.06.1757 г. [6] Василия Григорьевича, тогда ещё подполковника, на вдове местного помещика Стефана Михайловича Мостинина Анна Васильевне. Этой Анне Васильевне вновь не повезло, и в 1766 году она уже вновь числилась вдовой. Имя самой вдовы в метрических записях деревни Менгер не появлялось. Существуют ли какие-нибудь родственные связи перечисленных выше людей с Нармацкими, или Палчиковы купили крестьян в Нармонке, а потом продали, ещё предстоит выяснить.
Удалось установить родственные связи с Кириллом Тимофеевичем Нармацким других помещиков, появившихся в метрических книгах тоже в конце 50-х годов, - Дмитрия Рыбушкина, а позже его сына Ивана Дмитриевича Рыбушкина, и Алексея Михайловича Воронова. Иван Рыбушкин и Алексей Воронов были двоюродными братьями по материнской линии и внуками Кирилла Тимофеевича Нармацкого [7]. За подробностями отсылаю к рассказу о помещиках Астраханки.
В конечном счете, Алексей Михайлович Воронов остался единственным владельцем бывших крестьян Нармацких и в Нармонке, и в Астраханке. Не имея своих детей, он завещал всё свое имущество детям своей двоюродной племянницы Пелагеи Григорьевны Степановой (Григорович по мужу), воспитывающейся, видимо, под его опекой. Имение в Нармонке досталось Надежде Силовне Григорович, в замужестве княгине Кулунчаковой. В метрических книгах в качестве владельца крестьян обычно указывали её мужа Алексея Петровича Кулунчакова, а потом их сына Николая Алексеевича Кулунчакова. Последний и отпускал крестьян на волю в 1862 году.
Согласно Уставной грамоте и Выкупному акту [8-9], по 10 ревизии во владении Кулунчаковых находилось 62 души крестьян мужского пола и 5 дворовых слуг. Этим 62 ревизским душам помещиком было продано 202 десятины 2396 кв. сажени земли, включая 2 десятины 400 кв. сажен, находящихся под крестьянскими усадьбами, 47 дес. 269 кв. саж. под лугами, 9 дес.150 кв. саж. под выгоном и 144 дес. 1577 кв. саж. пашни, за сумму 7066 руб. 61⅖ коп. Крестьянское общество обязалось выплачивать государству, выдавшему такую ссуду, по 529 руб. 99¾ коп. серебром в год.
Другая, причем большая часть крестьян Нармонки принадлежала долгое время Жеребцовым. Как эти московские именитые дворяне приобрели имение вблизи Казани, пока остаётся непонятным. Сначала (примерно до 1747 г.) крестьянами в Нармонке владели два брата – Алексей и Николай Григорьевичи Жеребцовы. Их отец – Григорий Фёдорович Жеребцов известен как участник азовских походов Петра I, был женат на Анне Ивановне Грушецкой [10]. Оба его сына были весьма приближены к царскому двору. Алексей Григорьевич Жеребцов (1711 – 5.07.1777) – действительный тайный советник, сенатор, кавалер ордена Святого Александра Невского, в 1757 году ему было пожаловано 1000 душ крестьян в вечное и потомственное владение. Умер в Петербурге, похоронен в Александро-Невской лавре [11]. Женат был дважды (на Нарышкиной и Сухаревой), имел 10 детей [10].
С конца 40х- годов в течении почти трёх десятков лет владельцем крестьян в Нармонке, согласно метрическим книгам, был только Николай Григорьевич Жеребцов (1710 - 1774). В РГАДА сохранилась «автобиография» этого человека, составленная им в 1755 году [12].
В этом 1755 году Жеребцов был назначен вице-губернатором Москвы. С 1762 по 1764 год Николай Григорьевич выполнял обязанности московского губернатора. С 1761 года имел чин тайного советника. Николай Григорьевич тоже был дважды женат. Его первой женой была княжна Щербатова [10]. Второй раз он венчался 7 января 1740 г. в Санкт-Петербурге на дочери советника Новгородской губернской канцелярии Никиты Тимофеевича Квашнина-Самарина Параскеве [13]. Известно 5 их детей: Александр, Пётр, Елена (в замужестве Москотивьева), Елизавета (в замужестве Черкасова) и ещё одна дочь (в замужестве Казаринова), имя которой не установлено [10].
Имя Николая Григорьевича Жеребцова последний раз встречается в метрических книгах села Карадули в 1773 году, а в 1775 появляется имя его вдовы Параскевы Никитичны Жеребцовой. Позже владельцем крестьян в Нармонке стал один из их сыновей – Пётр Николаевич Жеребцов. Офицер, с 1798 года генерал-лейтенант, командир Фанагрийского гренадерского полка. Убит 27.09.1799 г. [14]. Был женат на Марии Александровне Шереметевой [10]. Детей у них, по-видимому, не было, потому что имение в Нармонке досталось племяннику Дмитрию Александровичу Жеребцову. Дмитрий Александрович был женат на француженке Софье Филипповне, фамилию которой как только не пишут в разных источниках. У них было много детей, о судьбе некоторых можно прочитать в [15]. Останавливаться на этом не имеет смысла, поскольку ни один из них не имеет отношения к дальнейшей истории землевладения в Нармонке.
Дело в том, что в начале 20-х годов XIX века жеребцовские крестьяне в этом селение стали вольнопахотными. Появление этой категории крестьян задолго до крестьянской реформы 1861 года связано с Указом императора Александра I от 20 февраля 1803 года. Это была попытка уговорить дворян добровольно дать крестьянам личную свободу с выделением им части своей земли за выкуп с рассрочкой платежа или безвозмездно. За период царствования Александра I (до 1825 г.) лишь 163 помещика воспользовались этим правом [16]. Чаще всего, отпускали на волю одного-двух человек, либо заплативших очень большие деньги за свою свободу, либо заслуживших благодарность барина за какие-то особые заслуги. Но бывали и случаи массового освобождения крепостных с выделением земли. Часть помещиков сделало это, считая рабство неприемлемым с точки зрения христианской морали. Как правило, они выделяли землю крестьянам без выкупа. Автор [16] нашёл таких всего 18 человек. Большая же часть посчитала владение крестьянами экономически невыгодным. Чаще всего, это были мелкопоместные дворяне, очень часто женщины вдовы. Им нужны были деньги без головной боли управления малодоходным хозяйством.
За все годы царствования Александра I было освобождено всего 0,5% от общего числа крепостных крестьян; а всего до момента начала крестьянской реформы 1861 года доля освобожденных крестьян по Указу от 20.02.1803 г. не превысила 1,3%. Провал этой правительственной инициативы ещё раз убеждает нас в правильности учения "отца коммунизма"о бытие, определяющем сознание. Освобождение крестьян произошло лишь тогда, когда подавляющему большинству помещиков стало это экономически выгодно. Все имения к 1860-м годам были 1) сильно раздроблены между родственниками, 2) многократно заложены, а полученные при этом деньги прожиты. Тогда и правительство "догадалось", что крестьянам на выкуп земли нужен долгосрочный кредит под небольшой процент, и сам процесс выкупа следует упростить и регламентировать.
Хотелось бы узнать, по каким соображениям Жеребцовы отпустили своих крестьян в Нармонке на волю в 1823/24 г. - по религиозным или с точки зрения экономической целесообразности. Но пока никаких документов по освобождению найти не удалось.
